Молитва тоже песня
Из архива
Магомеда Абдулхабирова
Журнал «Дагестан», № 5 (32)
Сентябрь-Октябрь 2007 г.
Если судьба сильно благосклонна к кому-либо, то она одаривает его не только здоровьем, разумом, красотой, но и голосом. Удивительно, что хорошим голосом судьба одаривает лишь немногих.
У всех народов во все времена люди стоя аплодировали больше всего не ученым, не правителям, не полководцам, а певцам и певицам. Их знают все. Их почитают. Их имена хранят в памяти и в сердцах. Говорят о них. Сплетничают о них. Восхищаются ими. Шепчутся о них. С ними ищут встреч. Обожают их, ибо они часть духовной жизни народа.
И я люблю певцов и певиц. Особенно моего родного Дагестана! Встреча с ними – всегда Праздник сердца! Этим и продиктованы эти строки.
С песней идут воины в бой, преодолевая страх смерти, мобилизуя отвагу, пробуждая силу. Песня и знамя есть у любой армии. Гимн и герб – символы любого государства, а потому стоя люди исполняют гимн и целуют знамя. Гимн и флаг – священны!
Плач – тоже песня. Песня кровоточащего сердца! Я знаю медицинскую сестру, которая, по просьбе умирающего отца, спела для него любимую песню. «Доченька! Меня уже зовут в небеса. Убери капельницу, ты не успеешь позвать имама. Не знаешь ты и прощальную суру мусульман. Спой мне песню прощания. Облегчи мне уход, родная! Ту, что любила твоя мама. Скоро я с ней увижусь…» Дочка пела и плакала. Плакала и пела. Песня дочери стала отцу молитвой ухода в вечность! Не зря же в аулах есть свои плакальщицы. Их приглашают в дни горя. Они поют плачем, и стихи по ушедшему они сочиняют экспромтом. Их переписывают, берегут, перечитывают в семьях. Поэзия – боль, а песня – музыкальное излияние боли.
Молитва – тоже песня. Песня особенная. Врачи давно заметили целебность молитвы. Чтение Корана, Библии, Торы и других священных писаний – тоже песня, возвышенная Песня. Особенно чтение вслух, чтение коллективное. Чтение священных книг – это сосредоточенное пение с Богом в сердце. Оно оказывает блаженное воздействие на души и думы верующих, освобождает человека от мирских невзгод.
С детства мое сердце было покорено таинством, могуществом чтения «мавлида» и стократно повторяемым «Ла иллагьа иллалагь» и «Астагъ фируллагь» по вечерам. Под звездным небом в горах это хоровое пение эхом отражалось от скал. Фантастическое ощущение. Могла бы при этом возникнуть даже мысль о фонограмме, о звуконосителях? Подобные же чувства овладевают и при общеаульском молитвенном прошении о дожде при длительных засухах. Мавлидами провожали воинов на защиту отечества.
Мне приходилось участвовать при исполнении зикру чеченцами. Не слабый я человек. Родом из горного края, но увиденное меня удивило. Седовласые аксакалы, отложив трости и костыли, вставали в общий круг, аплодируя и распевая: «Ла иллагьа иллалагь». И стремительно пританцовывали по кругу целый час. Я устал, но не они. Я – хирург-ортопед-травматолог – хорошо понимал, каково им с больными суставами. Но куда делись боль и хромота? Невероятно, но такому исцелению я сам был свидетелем.
Песня – это любовь. Песня – это выражение самых возвышенных чувств к любимому и любимой, матери и сыну, отцу и дочери, брату и внучке, сестре и внуку, дому отчему, хутору, аулу, городу, Родине.
Ни одна свадьба в мире не проходит без песен. Песня – это подвиг. Юбилеи личные, семейные, государственные, корпоративные, все важные события непременно сопровождаются песнопениями. Лишь бы знать, где и что петь, не путая кладбище и свадьбу. И то, что дозволено подвыпившим участникам свадьбы, абсолютно не уместно для праздников дагестанской куль туры. Песня – фундамент и вершина культуры любого народа. У каждого свои мелодии, свои музыкальные инструменты. Голос японца не перепутаешь с голосом европейца. Нет в мире технологически более продвинутой страны, нежели Япония. И ни одна страна в мире так трепетно не бережет свои песни, как Япония. В ней законом запрещена фонограмма, ее использование соотнесено к национальному оскорблению.
А каковы песни Дагестана? Умеем ли мы не только исполнять, но и слушать их? Вот о чем не бесспорные, но грустные мои раздумья, к которым приглашаю всех неравнодушных ценителей песни.
Нет человека, который бы про себя и для себя не пел. Нет человека, который не радовался бы хорошей песне. Поют даже отпетые мерзавцы. Важно лишь различать песни Чести и завывания Бесчестия. В студенческие годы я работал медбратом в Таркинской тюрьме Махачкалы и коллекционировал песни заключенных. Много среди них было блистательных и безымянных шедевров, но немало и пошловатых тоже, как в сегодняшнем телевизионном «Аншлаге». Но в тюрьмах чаще поют песни о свободе и любимых, ибо душа человека черствеет последней. Поражаюсь бесконечности песен о Любви! Песня и любовь – бессмертны! И у каждой эпохи и у каждого народа свои песни, своя любовь и свои ценности.
Но современные песни почти во всех странах мира мне порой представляются не выстраданными человеком, а инкубаторскими, что ли, барабанными, а не сердечными, искусственными, скороспелыми, какими-то проходящими мимо сердца. А главное – даже оболванивающими, опошляющими. Аранжировке и компиляции текстов песен и музыки ныне способствует компьютерная техника, заполнившая нас халтура. В них нет страдания и радости, нет таланта. Иные песни похожи на резиновых манекенов и на резиновую жвачку. Прикоснулись, пожевали и выплюнули, а в сердце ничего не осталось. Зачем же петь в таком случае? Ради денег? Великие песни рождаются не от изобилия, а от жажды.
Человечеству угрожает катастрофа от эгоизма и воинствующего мракобесия. Призывы пророков и художников не слышны в грохоте современной вакханалии. Может, песня станет эликсиром против манкуртизма и душевной глухоты? Может, песня оживит струны совести? Если не песня, то что спасет костенеющую душу? В наш экспрессивный век хорошие песни реально приобретают целебную ценность. В противовес барабанной трескотне современной эстрады. Успешно функционирует вмедицине целое научное направление: музотерапия. Во всех операционных мира звучит тихая музыка и нежное пение, но не оглушительное сумасшествие. Научно доказано негативное воздействие громкой музыки на психическое и физическое здоровье человека. И даже на животных, и даже на растения. И этому много доказательств. К примеру, шум в кузнечном цеху – 90 децибел, на дискотеке и у взлетающих самолетов – 120. Поэтому кузнецы, ди-джеи и работники аэродромов часто глохнут. Эффект масштабного акустического устрашения впервые был успешно использован маршалом Георгием Жуковым на подступах к Берлину. Как последнее достижение были продемонстрированы недавно в США специальные звукоусиливающие генераторы для разгона несанкционированных митингов. Оглушительная музыка психически и физически пагубна для всего живого. Даже растения от нее сохнут. Поэтому завсегдатаи дискотек становятся пациентами психосоматических отделений, наркоманами, импотентами, извращенцами и преступниками. Разве нет такой опасности и в Дагестане? И не считают лиу нас все это вершиной услады и смыслом продвинутой жизни?
В какой бы стране и в каком бы городе я ни был, стараюсь приобретать лучшие местные песни. Коллеги, друзья, знакомые, зная о моем хобби, пополняют мою коллекцию. С наслаждением слушаю израильские и украинские песни. Восхищаюсь иранскими и итальянскими песнями. Не устаю от испанских и турецких песен. У песен нет вражды, ибо истинное искусство никогда не проповедует агрессию.
Немало дагестанских артистов поет иноязычные песни, хотя это получается у них зачастую неуклюже. Правда, никто из недагестанцев не исполняет дагестанские песни. Обидно? Нет! Грустно. И печально наше подражание другим.
Лакского языка, к сожалению, я не знаю, но с огромной благодарностью принимал участие в фестивалях лакской песни. Эти истинно народные фестивали организуют генеральный директор московской фабрики кухонной мебели «Форема-Кухни» Омари Калаев и композитор Ширвани Чалаев. Жаль, что не организуются подобные праздники представителями других дагестанских народов.
Один раз, правда, в Кремлевском дворце проходил вечер лезгинской культуры. Это было замечательно. Исполнялись песни лезгинские, осетинские, русские, чеченские, казахские… Но не прозвучало ни одной аварской, даргинской, лакской, кумыкской, ногайской песни. Ни одной. Почему? Правда, говорят, в этом году на лезгинском вечере в концертном зале «Космос» в Москве выступали и артисты других национальностей Дагестана. Значит, не все так беспросветно плохо.
Но не пойму я нынче, что с песней дагестанской мы творим. За грохотом музыкальных усилителей не слышна сама песня, не понятны слова и теряется индивидуальность исполнителя. Многие поют в одном и том же ритме, однотипно, шумно. Певец или певица кричат, будто их подключили к электросети с высоким напряжением, дергаются, как в эпилептическом припадке. Что за издевательство над песней? Порой не поймешь, кто на сцене: клоун или певец, стриптизерша или певица?! Жанры перепутаны и переплетены.
…Москва. Концертный зал «Меридиан». Слушаю пение Айшат Насрулаевой. В седьмом ряду сижу. Аварским языком владею достаточно хорошо. В песнях певицы при очень большом напряжении я еле уловил лишь два слова: «Лъаларо дида» («не знаю я») и «Рокьи» («любовь»). А ведь эта певица с огромным голосовым диапазоном. За музыкальным шумом не услышал я талантливую певицу. Надо, все-таки, уважать свою песню, свой голос, своих слушателей и себя тоже! В таком же промышленном грохоте выступали и другие артисты. Я сказал об этом безобразии замечательной дагестанской певице Ларисе Гаджиевой. Она указала на отсутствие профессионализма звукорежиссера. «Тогда не пойте, – заметил я. – Выходите на сцену с профессионалами. Уважайте себя и слушателей».
Однажды на подобном московском вечере на сцену вышел, как объявили, «звезда аварской эстрады». «Звезда» взошла на сцену в кепке, оборванных джинсах и грязных тапочках. Ничего аварского не было ни в его песнях, ни в его сутулости, ни в его кривляньях. Это был сплошной крик и звериный визг. К великому моему изумлению, и в зале визжали!
Следует с сожалением признать, что наблюдается большой дефицит не только в культуре пения, но и в умении слушать песни. У иных наших земляков даже в столичных дворцах культуры просыпаются повадки дикарей. Сидят иные в концертном зале в папахе, шляпе или кепке, как на аульском годекане. Свистят и кричат во время пения, как пастухи козлам. Шумно разговаривают по мобильному телефону; прохаживаются во время концерта по залу, пьяными выходят из зала на сцену, что-то бормочут и даже поют и танцуют в зале. Позорище! Нигде, никогда и ни у одного народа с подобным бескультурьем мне встречаться не приходилось. Не приглашаю я на дагестанские вечера в Москве своих московских друзей, ибо ужасно стыдно за скотское поведение некоторых наших хамоватых и диковатых земляков. Ощущение такое, что выросли они среди волков, а не среди людей, так и остались на примитивном уровне рабовладельческой психологии. Неужели мы – дагестанцы – находимся на пугающей всех стадии врожденной агрессивности и одичалости.
Нынче с аплодирующего и крикливого согласия шумолюбивого большинства вечера культуры Дагестана постепенно стали превращаться в вечера халтуры, бескультурья и бесстыдства. Так происходит умерщвление песни.
Пора бы в школах, университетах, в СМИ, по радио и телевидению обучать дагестанцев не только правилам поведения в обществе, но и культуре исполнения песен. Нельзя же нам и в XXI веке оставаться на уровне диких племен. А артист, если он настоящий, то должен возвеличивать свой народ, а не опускаться до подворотных песен подвыпивших пошляков.
Самое же отвратительное – обман зрителей при использовании фонограммы. Это нравственное и юридическое преступление. Иной раз артикуляция артиста даже не совпадает со звучащим пением. Сорняки нагло выползают в эфир и на сцену. Может, надо обучать наших певцов и певиц истинным правилам? Даже на секунду представить себе не могу, чтобы на сцене появилась бы Муи Гасанова в нынешнем дергающемся и крикливом, как сказали бы сейчас, формате. Эта актриса вместе с композитором Ахмедом Цурмиловым совершила революцию в аварском песнопении! Каждое ее слово слышно и понятно! Дыхание и волнение ее доходят до каждого. Никогда и ни за какие суммы не позволит она музыкальному агрегату измываться над ее голосом, ибо это ее живой голос. Это ее ребенок! С подобной же величавостью выходили и выходят на сцену Бурлият Ибрагимова, Тагират Магомедова, Рагимат Гаджиева, Татам Мурадов, Султанат Курбанова, Магомед Улакаев, Дакку Асадулаев, Тагир Курачев и другие… Учиться бы у них достоинству в жизни и на сцене!
Я любвеобильный, но разборчивый. Меня потрясло известие, что на концерте модного нынче извращенца Бориса Моисеева в Махачкале был полный аншлаг! Боже мой! И это потомки прославленных отцов и великих предков? Или нынче патология стала нормой? Что сеем и что растим? О чем поем и что поем? Как поем и зачем поем? Чему и кому аплодируем?
Когда мы идем на вечер пения, то вправе ждать от артиста звучания его голоса на 90%, а музыкальное сопровождение – не более чем на 10 %, в реальности же происходит наоборот. Я неистово люблю Дагестан и все прекрасное, что связано с нашей родиной. Поэтому не имею права молчать о том, что не соответствует красоте, величию, культуре и достоинству Дагестана. Неужели и в самом Дагестане аплодируют вою барабанов, а не чистоте голосов и содержательности песен? Содрогаюсь от этой угрожающей безвкусицы.
Трудно порой дифференцировать национальную принадлежность современной песни. Да, истинное искусство всегда интернационально! Но оно всечеловеческое еще потому, что у каждой песни есть национальное лицо. Если бы ведущий концерта не объявлял о том, что артист исполнит лезгинскую, ногайскую, кумыкскую или другого народа песню, то можно было бы перепутать его пение с таджикскими, кабардинскими, турецкими или арабскими песнями. В Дагестане изданы изумительные книги: «100 старинных лакских песен», «100 старинных лезгинских песен», «100 старинных даргинских песен». Их собрал неутомимый Ширвани Чалаев, которому в Париже зрители стоя аплодировали за исполнение песен народов Дагестана. Гордитесь ими! Изучайте их! Берегите их! Пойте их!
На вечерах в Москве я давно уже не слышу песен на стихи Расула Гамзатова. Что это? Или появились более гениальные поэты? Унизительны для культуры Дагестана люмпенизированные шуточки конферансье с непристойностями. Пошлятина с бомжеватой содержательностью. Стыдно за этих привокзальных юмористов. Еще более стыдно за тех, кто, смеясь, аплодирует им. Неужели подобное модно и в Дагестане? Или эти пошляки считают, что в Москве все дозволено? Не хочется в это верить!
Не люблю я и титулы вроде «звезда», «светило», «мегазвезда» и прочие излишества. Есть имя! Есть песня! И все! Хорошая песня не нуждается в диком вранье. Какая мегазвезда? Какое это светило? Внести бы в Конституцию нашей республики статью: «Не позволено глумиться над культурой Дагестана!» А может, я чего-то не понимаю? Может, нынешние такие песни вовсе и не песни, а фонограммы с математивизированными плюсами и минусами? Я боюсь уже посещать дагестанские вечера в Москве, ибо не желаю слышать грубое звукотехническое издевательство над чудесными голосами замечательных певцов и певиц моей родины. С безутешной болью замечаю, что зурна, свирель и пандур перемещаются на обочину современных вкусов, что станет невосполнимой потерей для дагестанской культуры. Провести бы конкурсы и фестивали старинных песен и народных музыкальных инструментов!
В детстве я с радостью слушал чамалинские песни, чамалинские стихи и чамалинские сказки. С тоской констатирую, что песни и фольклор бесписьменных народов Дагестана исчезли из-за нашего всеобщего равнодушия. Это потеря для культуры не только нашей республики, но и для мировой культуры. И когда нынешние дагестанские эстрадники пытаются соответствовать общим стандартам криков, шумов и судорог, то такая глобализация и есть путь к гибели национальной культуры. Глобализация пусть коснется технических достижений, но не культуры.
Добавить бы еще в Конституцию Дагестана: «Запрещается убивать дагестанскую песню! Строго исполнять завещание Расула Гамзатова: «Кто выстрелит в прошлое из пистолета, в того будущее выстрелит из пушки!»
Как много написано и как много сказано о национальной идее. А ничего нет. На российских же телеканалах Сердючки, Петросяны и прочие, сплошная киркоризация и аншлагизация. И нет уже в российском эфире ни одной песни ни одного народа России. Так и хочется прокричать: «Эй, вы там наверху! Вы оглохли? Вы онемели? Вы еще не проснулись, не протрезвели и не опомнились от самодурости? Вы очерствели? Вам наплевать на песни своих народов? Смею утверждать, что песня конституционно должна быть в постоянном реестре национальных интересов и государственных приоритетов. Замечательно, что в Госсовете при Президенте РФ недавно выступал Президент Дагестана Муху Алиев по проблеме русского языка, который очень важен для Дагестана.
Правда, нужно было бы добиться преподавания русского языка в дагестанских школах грамотными учителями, а не теми, кто сами-то слабо владеют грамотой. Для начала нужно бы провести в Дагестане тест-экзамен на грамотность всех преподавателей русского языка. Иначе нет доступа дагестанцам в ведущие вузы России. Значит, вновь «да здравствует взятка?!»
Это я отвлекся. Кстати, и с преподаванием в школах музыки, пения тоже не все на высоте. Тем не менее, мне бы очень хотелось, чтобы на российских телевизионных и радиовещательных каналах звучали и песни народов Дагестана тоже. Если Дагестан – это субъект России, то на российских каналах должны быть официально представлены и дагестанские песни. Российское телевидение должно быть освобождено от 20 «артистов» и 10 «юмористов», постоянно мелькающих на всех каналах, которые не только их приватизировали, но и измельчают и опошляют культуру народов России.
Если дагестанские и российские руководители думают не только об экономике, но и о культуре своих соотечественников, о сохранении полиэтнической и поликонфессиональной комфортности в стране, то обязаны сделать это.
Я не украл у Родины ни одного рубля. Не залез в ее казну. Не получал никакого кредита. Я работал всю жизнь, ежемесячно платил и плачу налоги. И требую, чтобы в моей стране звучали песни моего народа не в частных закоулках, а на государственных телерадиоканалах. Я хочу, чтобы один день в России ежегодно был бы днем песен, истории, культуры Дагестана, как и всех остальных субъектов Российской Федерации. За многие десятилетия я не слышал ни по радио, ни по телевидению России ни одной дагестанской песни. Разве это не духовное преступление против культуры моего народа. Так я представляю мой дагестанский и мой российский патриотизм.
Народ, который растерял свои песни, неминуемо превращается в сброд, который способен лишь копировать худшее, что творят другие. Поэтому я вновь обращаюсь к каждому совестливому россиянину, а к дагестанцу – прежде всего: берегите лучшие песни и лучшие традиции народов нашей страны. Берегите как себя. Берегите как детей. Иначе, как фонограммы вместо песен, так мы вскоре и вместо танцев будем лицезреть конвульсии роботов.
Написал много, ибо наболело. Да и не сумел сказать кратко. Но сказал, как сказал.
Нет комментариев. Ваш будет первым!
